Мы встретились с Гульнорой Мукхединовой, владелицей Baravia Fashion и Baravia Beauty, в лобби отеля Jumeirah Al Naseem. Признаться, после пролистывания личного блога Гульноры в Инстаграме я ожидала увидеть супергламурную девушку на каблуках и с высокой прической. Но Гульнора предстала в окружении пятерых детей, в удобном и стильном спортивном костюме и без макияжа, который ей особо и не нужен. Молодая, живая, остроумная, она сразу же расположила к себе своей искренностью. И наша беседа потекла как-то сама собой.

Беседовала Ирина Малкова

У вас же своих трое детей?

Гульнора: Да, своих трое, но здесь со мной еще дети моей сестры. К тому же иногда я беру к себе детишек из центра Senses. Это приют в Дубае для детей с ограниченными возможностями, от которых отказались родители. Он находится в районе Al Wasl, прямо напротив моего салона красоты. Я часто туда приходила, проводила с ними время, приносила необходимые вещи. А потом образовала русскоговорящую группу, и многие стали навещать детей и помогать этому центру. Можно принести все что хотите: памперсы, игрушки, но детям прежде всего хочется общения. Кто-то устраивает им танцы, рисует вместе с ними, кто-то одевается клоуном и развлекает их. Детки там необычные, за ними нужен особый уход, но главное – не надо их бояться, они сразу это чувствуют и отстраняются. Но тех, кто их не боится, могут взять за руку и побежать играть. Когда я создала группу, оказалось, что очень много людей заинтересованы в помощи детям из Senses. Сейчас нас уже 180 волонтеров.

Группа русскоговорящая?

Гульнора: Да, все русскоговорящие. Я сама добавляю в группу, за этим можно обратиться ко мне лично.

Живя в Эмиратах, люди нечасто затрагивают такие темы. Здесь все красиво, богато, весело… Люди живут в некотором отрыве от реальности, и даже не все знают, что есть такие центры.

Гульнора: Человек всегда живет в своем окружении, в своем мире. Я приехала в Дубай в 2003 году, и уже в 2004 году знала про Senses. Если человек хочет только тусовок, ивентов, фотографий, ресторанов и красивых машин, значит, Вселенная будет давать ему только это. Если же я живу другим миром, внутренним, то и вовне буду видеть то, что мне близко. Просто красивая картинка – опустошает, в какой-то момент начинаешь испытывать моральное истощение.

Дубай – ваш дом? Вы здесь живете все время?

Гульнора: Да. Я чувствую себя здесь как дома – уже 17 лет.

Два года назад вы запустили свой бренд одежды Baravia Fashion. Как развился бренд за это время?

Гульнора: За эти два года очень многое поменялось – прежде всего, мое видение фэшн-индустрии. Я родом из Узбекистана, и там популярна концепция салона, где женщина может сделать все сразу – прическу, макияж, а также выбрать вечерний наряд. Например, девушка выходит замуж и ей нужный полный комплект услуг – от подбора свадебного платья до окрашивания волос. Поэтому у меня и возникла идея создать подобный центр в Дубае. Сначала я открыла салон красоты – Baravia Beauty, и думала, что со временем превращу его в универсальный салон. Но мне объяснили, что здесь так не делается. Бьюти – это бьюти, а мода – это другое направление, для которого должно быть отдельное пространство. Я подумала: хорошо, я запущу Baravia Fashion отдельно.

Первой моей ошибкой было купить магазин у другого дизайнера, вместо того чтобы просто его арендовать. Но на своих ошибках мы учимся. Также я никогда не хотела шить традиционные арабские платья – моя линия одежды совершенно другая. Но когда я создавала слишком откровенные наряды, то понимала, что теряю клиентов. В первый год многие клиенты ушли от меня именно по этой причине. Но я продолжала держать свою планку. Мне хотелось, чтобы мой бренд ассоциировался с красной ковровой дорожкой, по которой идет утонченная, стройная, нежная, изысканная, гламурная женщина в драгоценностях, которые идеально сочетаются с ее нарядом. Для меня это эталон красоты. Но здесь, в арабском мире, часто приходится шить на заказ и добавлять много бусин, стразов, блесток.

И как вы для себя разрешили эту ситуацию?

Гульнора: В 2017–2018 годах я поучаствовала во всех фэшн-шоу Дубая и многое поняла. От не - которых своих идей мне пришлось отказаться, потому что я почувствовала, что покупателям здесь нужно нечто иное. Например, приходит шейх, смотрит на модели и покупает сразу 20 платьев. Это больше походит на мини-ярмарку или выставку. При этом работает жюри, но непонятно, по каким критериям оно судит. В Дубае фэшн-индустрия существует по своим законам. Ты либо принимаешь правила игры, либо идешь своей дорогой и не участвуешь в шоу. Поэтому я перестала участвовать во всех модных показах и осталась только на Arab Fashion Week, которая связана с Milan Fashion Week, New York Fashion Week и Paris Fashion Week. Там тоже есть свои правила, но я как могу отстаиваю свои интересы. Недавно меня даже ввели в состав Arab Fashion Council. Но самое главное, я поступила в ESMOD Dubai – единственный университет для фэшн-индустрии, филиал французского университета, который открылся в Париже в 1941 году. Заочного обучения там нет – каждое утро мне было нужно там быть в 8 утра. Я даже не знаю, как я пережила первый год учебы. Надо было рано ложиться спать, до этого переделать все дела, проверить все документы по работе, сделать уроки с детьми, делегировать всем задания, потом заснуть на несколько часов и в 7 утра уже выехать на учебу (университет расположен в Academic Сity, а это в 45 минутах от моего дома). Там учатся 18–19-летние студенты, и тут при - шла я: «Здравствуйте, меня зовут Гульнора, мне 32 года, я пришла учиться в университет». Это был (и есть) крутой опыт. Еще осталось учиться 2,5 года.

Учеба как-то помогла в развитии бренда?

Гульнора: Я очень многое поняла в профессии. Будто проснулась. Посмотрела на фэшн-индустрию с совсем другой стороны. Поняла, что теперь уже точно буду идти своей дорогой. Два месяца назад у моего бренда наконец появился корнер в универмаге Galeries Lafayette. У них очень строгий контроль качества, к тому же они берут только бренды, которым больше пяти лет. Однако мне все-таки удалось убедить их начать работать со мной. При этом мы продолжаем шить наряды на заказ, но это совершенно другая история.

Закрытая спина, закрытый рукав…

Гульнора: Все закрытое. Красивый материал, много блесток… Зачастую заказывают сразу по десять абай или кафтанов. Однако я не очень хочу ассоциировать свой бренд с абайями и кафтанами – все-таки у меня другое направление. К нам можно прийти в магазин в City Walk, зайти теперь в наш корнер в Galeries Lafayette, можно заказать онлайн через сайт. Выпускаем и откутюр, и прет-а-порте.

Посмотрев вашу последнюю коллекцию, которую вы демонстрировали на Arab Fashion Week в октябре 2020-го, можно сказать, что у вас явная склонность к голливудскому гламуру.

Гульнора: Да, конечно! Но пандемия внесла свои коррективы, и сегодня гламурные наряды не так часто можно «выгулять». Поэтому сейчас мы запускаем линию modern casual.

А кто ваши покупательницы?

Гульнора: Я бы сказала, это модерн-арабки. Они носят мои платья под абайей или кафтаном. А вот русскоговорящие клиентки в основном пред - почитают брючные костюмы или короткие блестящие платья. Именно их я часто демонстрирую на себе в своем Инстаграм-блоге.

Сколько экземпляров каждой модели вы шьете?

Гульнора: Три: размеры S, М и L.

То есть почти эксклюзивно.

Гульнора: Да. Но если будет заказ, например от Galeries Lafayette, то мы сошьем больше. Начиная с этого года они хотят, чтобы каждую модель размеров S, М, L мы шили в трех экземплярах.

Окупился ли уже бренд?

Гульнора: За 2018/2019, то есть за первый год, мы получили 1 млн 200 дирхамов. Это около 60% прибыли, что весьма неплохо.

Особенно для молодого бренда. Как вы планируете развивать его дальше?

Гульнора: Мы уже планировали открыть бутик в «Дубай Молле», был разработан даже проект дизайна магазина, но из-за пандемии открытие отложили. В долгосрочной перспективе я вижу бутики в Париже и Милане. Я хочу, чтобы мои наряды сразу вызывали определенную ассоциацию. Вот какие ассоциации приходят вам в голову при упоминании Шанель?

Маленькое черное платье.

Гульнора: Вот и я хочу, чтобы, когда говорили «Baravia Fashion», в голове всплывала картинка красной ковровой дорожки, блеск огней и стройная девушка в роскошном, изысканном, утонченном наряде.

Наверное, именно этот мотив отчасти и отражает ваш блог в Инстаграме, в котором число подписчиков скоро приблизится к миллиону. Уверена, что ведение такого блога требует большого внимания. При этом вы очень искренне там о себе пишете.

Гульнора: В Инстаграме я всегда откровенна, поэтому, даже когда у меня не очень хорошее на - строение или что-то в семье и я пишу пост, люди сразу все чувствуют. Я не умею обманывать: все, о чем я пишу на своей странице, – это то, что я переживаю в данный момент.

Вы пишете там, что в жизни придерживаетесь трех правил. Первое: жизнь – это парадокс и не надо пытаться ее понять. Второе: нужно относиться ко всему с юмором. И третье: все течет и постоянно меняется, поэтому не нужно стараться удержать происходящее. Жизнь всегда будет изменчивой.

Гульнора: Я над этим очень много работала, хотела разгадать и в конечном итоге поняла.

Вы занимались чем-то конкретным или это был собственный поиск себя?

Гульнора: В какой-то момент я осознала, что все, что происходит вокруг меня, особенно на таком подъеме и пике, происходит как-то само собой. У меня в окружении появилось так много новых людей, что в какой-то момент я себя потеряла. Я перестала слышать себя и не понимала, что хочу. У меня возникло ощущение, что я ничего не понимаю даже в детях. А я ведь очень люблю, когда все под моим контролем. Например, если в прихожей стоит обувь, именно я должна пойти и отнести ее обратно в гардеробную – только после этого я могу лечь спать. Мне нужно, чтобы все везде было разложено по полочкам. А последние полтора года я прожила в какой-то дикой суете. К тому же я из Узбекистана, мы любим гостей, я не могу никому отказать. И я начала распыляться. Я перестала понимать, правильно я поступаю или нет, стоит что-то делать или не стоит… В какой-то момент я выгорела. Я ни с кем не хотела общаться, ничего не хотела делать. При этом внешне все было нормально – семья, дети, работа. Но меня – не было. И с этим надо было что-то делать. Тогда я прошла марафон Елены Блиновской, который помог мне мысленно все расставить по своим местам. И я поняла, что я делаю не так. Научилась говорить нет, что было для меня очень важно. Осознала вот этот парадокс жизни, о котором написала, и поняла, что надо относиться ко всему с юмором, начала перевоспитывать себя.

Изменили свое мышление?

Гульнора: Полностью. За год. Этот марафон помог мне структурировать мышление. Даже у меня дома все поменялось. Ведь когда человек меняется изнутри – все его окружение тоже меняется. Сейчас, к примеру, даже если я чувствую, что назревает конфликт, я могу его предотвратить.

Что вам помогает уходить от конфликтных ситуаций?

Гульнора: Во-первых, иногда лучше уйти физически – выйти, успокоиться. Если это конфликт с близким человеком, и я чувствую, что он неправ по отношению ко мне, я просто ухожу. А когда успокоюсь, обязательно нужно спокойно поговорить, не держать негатив внутри.

«Послушай, в тот день было так-то и так-то. Я считаю, что ты неправ. Ты считаешь, что я неправа. С твоей стороны правда в этом, с моей – в другом. Давай найдем компромисс между твоим и моим. Есть варианты «а», «б», «с», какой для тебя предпочтительней?» И он выбирает. Так все остаются спокойными. Ему спокойно – ведь он же сам выбрал. И мне спокойно: он выбрал из моих вариантов. Конфликт исчерпан. Но раньше я так себя не вела. То же и в работе – я всегда соглашалась на какие-то новые проекты и идеи, а потом думала: зачем я за это взялась? Почему все так получилось? Почему не обдумала, не обсудила, не обговорила? Мне всегда хотелось рваться вперед, быть везде, со всеми, не пропускать ни один ивент, даже если он мне не нужен. Сейчас я стала избирательна – очень редко где-то появляюсь.

Пандемия словно дала всем передышку, чтобы люди побыли с семьей или наедине с собой.

Гульнора: В моем случае пандемия очень многое изменила, в том числе и в семье. Я пережила очень сложный год. Мой муж серьезно заболел и попал в больницу. Там он заразился коронавирусом, и мы даже не могли к нему попасть. Он впал в кому. Поэтому пандемия прошла для меня в каком-то сне, в прострации. Все эти больницы, доктора… Сейчас все хорошо, он дома и продолжает лечение. А во время пандемии я не успела даже побыть наедине с собой. И проблемы в семье сразу же сказались на моем окружении. Всякий раз, когда мне кто-то рассказывал о предательстве близких подруг, я думала: «Какая я счастливая, меня никогда никто не предавал». Но жизнь доказала обратное, и это помогло мне понять очень многое. Я начала ценить простые вещи. Вот мы сейчас с вами сидим за чашечкой кофе, и мне очень приятно, что я нахожусь здесь, в таком красивом отеле. Раньше мы этого не ценили. Все было быстро-быстро, прибежали-убежали, встречи, мероприятия… А сейчас я начала разглядывать каждую деталь. Одним словом, когда все это есть, это не ценится.

Вы пишете в своем блоге, что «мир устроен определенным образом, и мы должны подчиняться его законам». Вы разгадали эти законы? Понимаю, что разгадать их на сто процентов нельзя, но тем не менее какую-то модель для себя выстроили?

Гульнора: Насколько бы банально это ни звучало, но мир для меня состоит из очень простых правил. Никогда не предавать. Не изменять себе. Верить в себя. Все это известно уже давно, но раньше я думала: нет-нет, все не так, все гораздо сложнее. Я разгадаю, я найду. Но на самом деле истина прямо перед нами. Все очень просто. Мы сами все усложняем, и непонятно зачем. В какой-то момент ты останавливаешься и думаешь: что мне надо? У меня есть дом, крыша над головой. У меня есть свое дело, бизнес. Чего я боюсь? Сядь, поговори с собой, напиши, чего ты боишься, чего тебе еще не хватает…

Чего обычно людям не хватает?

Гульнора: Ума. (Мы вместе смеемся) Все, что нужно, людям давно уже сказано во всех святых книгах. Но никто этому не верит – считают, что это слишком просто, что должна быть какая-то особая формула. Я тоже всегда так думала. Но у всех нас одни и те же чувства, одни и те же потребности. В какой-то момент я просто договорилась с собой, что каждый день буду делать два добрых дела. Я же пришла не для того, чтобы просто жить ради детей или каких-то своих желаний.

Нет, я буду делать хотя бы два добрых дела в день для других – пусть самых элементарных. Самое большое удовлетворение я получаю именно от этого, а не от какого-то нового приобретения. Для себя каждый сделает, а ты возьми и сделай что-то для другого, не ожидая благодарности. Так я живу уже целый год, и так я чувствую себя полезной.

Вы также пишете: «Очень ценю в себе одно качество: вечно недовольна собой».

Гульнора: Просто я всегда считаю, что могла бы что-то сделать лучше. А не устаете от вечного недовольства собой? Гульнора: Да, от самокопаний устаешь, конечно. Сейчас я учусь тому, как отстать от себя. Но, думаю, это самокопание родом из детства, когда развелись мои родители. И мне казалось, что меня не так любят, что я что-то не так сделала. Поэтому мне всегда и кажется, что я могла бы быть лучше, могла бы лучше сказать или сделать что-то. Когда я прихожу с работы поздно и смотрю на своих детей, то думаю: бедные, наверное, маму ждали! Но я же работала, я же не просто ходила и гуляла. С этим тяжело жить, но, с другой стороны, я думаю: а если бы у меня этой черты вообще не было, получилось бы у меня тогда хоть что-нибудь?

А когда вы чувствуете себя счастливой, в какие моменты?

Гульнора: После 10 вечера, когда уложу детей спать, у меня есть такой ритуал: я зажигаю бахурницу, завариваю вкуснейший чай и беру что-нибудь сладенькое. Тогда у меня есть полчаса моего личного покоя. Я выключаю телефон и просто смотрю, как от благовоний красиво поднимается дым. Другие моменты счастья – когда мои дети чему-то сильно радуются или когда я иду в центр Senses. Детишки гуляют, бегают, а ты смотришь со стороны и радуешься за них. Ребенок сам не понимает, почему он смеется, – но он смеется. Вот в чем счастье. Многие истины оказываются очень простыми. А я всегда думала: вот разгадаю, разузнаю, и тогда… Но я поняла, что все очень просто.

«Все то, что вы видите во мне, – это не мое, это ваше. Мое – это то, что я вижу в вас».

Гульнора: Так я говорю в ответ на критику. Раньше я обращала внимание на критические комментарии, все думала: откуда в людях столько злости? Все через себя пропускала. Даже если не отвечала, то все равно переживала внутри. Думала: я же работаю иногда до трех ночи, кручусь как белка в колесе, столько дел, зачем нужно было мне такое писать?

Потом в какой-то момент поняла, что все то, что люди видят во мне, – это отражение их самих. Они это пишут потому, что сами злятся на мир.

У вас семья, трое детей, салон красоты, бренд модной одежды, блогерство, волонтерство... Такое ощущение, что у вас внутри есть пружинка, которая заставляет работать над многими проектами одновременно. Что вас мотивирует и как вы все успеваете?

Гульнора: Я умею делегировать. И в Baravia Fashion, и в Baravia Beauty есть менеджеры. Но, естественно, как говорит мой муж, «никто не почешет где надо, кроме тебя». Свой бизнес ты должен контролировать сам. Дома мне помогает няня. Но многое я делаю сама, вплоть до составления меню на завтрашний день для моих детей (а оно у всех разное). Однако из-за своей требовательности я не чувствую, что делаю много. Мне до сих пор кажется, что я делаю мало и хорошо бы запустить еще какой-то проект. Но в последнее время я начала чувствовать свой организм. Если ощущаю, что устала, то отдыхаю. Вообще, я начала к себе прислушиваться.

А муж как-то помогает вам в бизнесе? Может, советом?

Гульнора: Нет, он говорит, что в этом бизнесе (мода и красота) не разбирается. Он сам по образованию инженер и возглавляет компанию по созданию фундаментов – Middle East Foundations.

Вы познакомились в Дубае?

Гульнора: Да, моя тетя работала у него инженером. Мы познакомились на корпоративной вечеринке.

Так как он эмиратец, просит ли он вас надевать абайю?

Гульнора: В начале нашего брака (а мы вместе уже 17 лет) разногласия по этому поводу, конечно, были. Но я настаивала на том, что не могу постоянно носить абайю. Это не я. Я тоже мусульманка и верю в Бога. Нельзя убивать, нельзя красть, обманывать, предавать. Но нигде не написано, что нужно обязательно носить абайю. Да, по традициям ислама женское тело должно быть почти полностью закрыто одеждой, чтобы не привлекать взгляды мужчин. Но это было принято в то время, в те века, когда это было необходимо. Сейчас у нас другой век.

Вы часто говорите, что вдохновляетесь Коко Шанель. Однако, помимо ее успешности, она могла быть жесткой бизнес-леди с очень деловым подходом. Что именно резонирует в ней с вами?

Гульнора: Не могу сказать, что мы похожи с ней характерами, но на работе все говорят, что я зачастую очень требовательна, но справедлива. Если я говорю, что надо что-то сделать, – значит, надо, несмотря ни на что. Сама я выкладываюсь на все сто, и от других жду того же. И Коко Шанель, если вы смотрели интервью с ней, всегда говорила правду в лицо. Она не умела льстить. Но в ней каким-то невероятным образом сочетались нежность, элегантность, все эти ее бесконечные жемчуга, – и деловая жесткость. Все как и должно быть в фэшн-индустрии – сочетание несочетаемого.

Ее империя процветает до сих пор. Это говорит в том числе и о той мощной энергии, которую она вложила в свой бренд. Вы тоже к этому стремитесь?

Гульнора: Не то что стремлюсь – так обязательно будет! Все мировые лидеры фэшниндустрии, будь то Прада, Шанель, Гуччи, Селин и другие, тоже когда-то начинали с небольших производств. Мой муж, которого я очень люблю и горжусь им за то, что он смог преодолеть в этом году, говорит, что самое главное в жизни – это вера в себя. 90% успеха в любых начинаниях – это вера. А я не умею останавливаться на полпути. Если у вас есть вера, то получится все!